На север
...долой текст!
Братцы, все мы знаем, что читать текст под картинками – последнее дело. Да и над, пожалуй, тоже.
Это не шутки. Мало того, что писатель, отвозившись с расположением картинок (а это вам не баран чихнул: сначала надо заряжать фотоаппарат, потом запихивать его в карман, потом собственно делать фотографии, потом переписывать многомегобайтные изображения в нетривиальном формате в память персонального ЭВМ (что сам по себе непросто и требует ловкости рук и знания множества хитрых команд), потом бесконечно уменьшать, удалять, резать, выкидывать и отсеивать сор и тлен, при этом виртуозно орудуя другими хитрыми командами; наконец, героически забороть непреодолимое желание в очередной раз подправить размер шрифта в заголовке шестого порядка) – так вот, наш злополучный писатель, вконец утомлённый этой вознёй, попросту не способен сказать ничего великого; (и нет, тут предложение не может закончится, потому оно имело несчастье начаться с “мало того”); так вот, этого всего мало, но если учесть что к тому же ещё и читатель не так уж рвётся разбирать сложноподчинённый и ещё более сложно сочинённый поток сознания писателя, то всё вышесказанное в сумме тянет на вывод: не читайте вы этот текст. Я серьёзно. Один мой друг читал, так его это окончательно доконало.
вас же предупреждали :)
Что ж, придётся похоже ещё и немного подрассказать.
слово о чердаке
Многих парит жить на съёмной квартире, а мне нравится. Не потому что там можно ломать всё подряд и устраивать свинарник (как подумали некоторые), а потому что к ней нельзя слишком сильно привязаться.
Предыдущая наша хата была хорошая. У неё был ряд серьёзных недостатков, делающих её непригодной для долговременного житья: лет этак на двадцать там завязнуть не хотелось бы. Но как времянка она была прекрасна, этакий просторный солнечный чердак из фанеры с акустикой и теплопроводностью консервной банки. Привал двух программистов.
Та хата была суровая. Мы всё сделали с неудобством: короткий просиженный диван, стол по колено, матрас c полопавшимися пружинами, который некуда выкинуть (спали мы на полу). До скрипа уработанная беговая дорога (я знаю, что её надо было просто смазать, но звучит неплохо). Километражу на ней намоталось столько, что хватило бы от Лондона до Москвы: армеец Джо бегал в любую погоду, только изредка хмуро подкручивая регулятор батареи.
Диван так просиделся, что одну из подспинных подушек пришлось положить в образовавшуюся дыру. Из-за этого посреди дивана возвышался нездоровый и неустойчивый горб, и чтобы как-то его смягчить пришлось навалить сверху тряпья (нахлобучку от того самого матраса и простыню от него же). В довершение всего диван был сделан из дермантина, и чтобы кожа хоть немного дышала пришлось обтянуть его Жодинским чудо-покрывалом (мы всё время только на нём и сидели). Всю эту конструкцию я перетрясала каждое утро, потому что к вечеру она превращалась в какое-то адское месиво из хлебных крошек, обрывков зубной нити и волос, вырвынных в задумчивости из моего затылка. Встал утром – первым делом проинициализируй диван! Сидеть на нём можно было только очень особым образом: слева я в позе ворона с поджатыми ногами, справа Сергун подобно ковбою на подушечном горбе. Днём, в отсутствие Сергуна, весь диван доставался мне и я могла рассесться с царским размахом.
Мы могли бы сделать удобно, но тут дело в другом. Кто-то сразу чувствует необходимость обустроить свою нору, но я именно что чувствую наоборот. Сначала надо стоптать сапоги, потом сгрызть каменные хлеба, потом стать матёрым красноглазым программистом (как Сергун), потом ещё неплохо бы окончательно систематизировать синтаксический анализ и сделать все упражнения в книжках Кнута, а потом глядишь можно и обустраиваться. Всё надо делать по порядку, такие дела. :)
А Сергун, сдаётся мне, просто недооценивал серьёзность слова “купить” в выражении “купить диван”.
Но никогда наш сарай не наводил на меня уныние. :)
перемен, требуют наши сердца
Скорее, впрочем, перемен требовал седалищный нерв.
Я вообще из тех, кто ненавидит офисы: в универе один вид ровных рядов одинаковых мониторов светящих на тебя одинаковой виндой наводил на меня такое уныние, что мне хотелось удавиться от перспективы сидеть там отведённый двухчасовой слот и делать лабы. Лабы – они для бессонных ночей, когда к четырём утра начинает брезжить надежда, что трёхшаговый метод Гира по неравномерной сетке с автоматическим выбором шага тем же самым методом Гира, но по другим узлам, сойдётся и даст численное решение задачи Коши – это да, от этого хочется жить. Но почему-то моя голова отказывается думать в отведённое время в отведённом месте.
Я ещё и не люблю так называемые “компьютерные столы”, и клавиатуры с мышками недолюбливаю. Как подслеповатый крот, я подолгу зависаю над каждой кнопкой, судорожно пытаясь попасть по ней своими толстыми пальцами. Бывают такие неудачники, знаете ли, они со своей клавой управляются хуже, чем первый попавшийся айти-паренёк. Кроме того, ну сел ты скажем за компьютерный стол. А дальше-то что? Заниматься компьютерными делами?
Куда лучше привалиться на полу к стене и давить слабоутопленные кнопки на ноуте, потихоньку, кнопка за кнопкой, без молодцеватого шума, оповещающего весь мир, что работа идёт и программист честно проедает свой хлеб. Мысль придёт – можно её попробовать. Можно даже разойтись и в пылу просветления набить какой десяток строк кода. Потом медленно возиться с тачпадом, если уж дело потребует таких жертв как графический интерфейс. Но торопить мысли почти бесполезно, а компьютерный стол именно это и делает: каждой своей гранью орёт на меня, что пора бы наконец производить конечный продукт.
Так что я не ратую за офисную чистоту: мне куда лучше думается в домашней грязи.
Диван, однако, не сдавался и продолжал деградировать. Когда казалось бы достигнуто уже самое дно, он находил какое-то новое измерение и умудрялся ещё больше рассесться. Там, где вчера достаточно было подоткнуть сложенным одеялом, сегодня уже торчит горбыль и сминает спинные позвонки. Даже в самые лучшие мыслительные моменты приходилось делать перерывы и разминать усталые кости. Сергун так и вообще с горя отринул чёртов диван и стал всё больше сидеть на полу (как раз и стол получался почти правильной высоты).
И тогда мы поняли: пора менять хату.
на север
Мы решили податься на север. Юг это, конечно, хорошо: пальмы, зелёные попугаи. Но мы суровые северные парни, наше место в заснеженных горах. Чего стоят одни мои космические сапоги-корабли. Одним таким сапогом можно перегородить небольшую дорогу.
Север Лондона действительно горист. Ну ладно, холмист. Более холмист чем юг. Идёт туда чёрная как угольные шахты линия метро Northern, и поезда на этой линии такие тесные, что стоять во весь рост там можно только в самой середине вагона. Поездив на этой линии, потом полдня сморкаешься чёрными соплями – такая она суровая.
Мы выбрали пару хат вдоль этой линии и солнечным, анормально жарким, как говорят синоптики, утром отправились в путь.
запах нищеты
Первая хата находилась не слишком далеко на севере: я бы сказала, умеренно на севере. Прибыть туда мы должны были к 11 утра, поэтому встали рано и ехали в спешке. Братья британцы вообще не любят линии с двумя концами: каждая так называемая “линия” метро суть не линия, а пучок. Разумеется, в пучке Northern мы первым же делом поехали не в тот конец.
Когда мы наконец добрались до хаты, арендаторов всё ещё не было видно, и мы полезли к входной двери через систему лестниц во внутреннем дворе. Тут-то я и поняла, что сильный запах столовского супа с тряпкой является, судя по всему, неотъемлемым атрибутом здешних мест.
Хата эта, несомненно, обладала сильной аурой. Кроме уже упомянутого супа, в ней наличествовали панельные стены, старые деревянные рамы с потрескавшейся белой краской и мутные толстые стёкла, как в бассейнах (впрочем, были и обычные). В целом у хаты был сильный советский дух, какое-то пристанище студента с разбитой душой и кучей хвостов. Очень афмосферная хата, но совсем неподходящая для того, кто уже нашёл друга сердца.
Всё ещё под влиянием супа, мы вытряхнулись с лестницы во двор (внутрь нам попасть так и не удалось). Некоторое время мы стояли под аркой и по инерции ждали арендаторов – как раз начал накрапывать дождь. Через дорогу напротив разворачивалась интересная картина. Человек по одному спускал мусорные баки на колёсах по асфальтированной дороге под небольшим уклоном. Пустые баки грохотали и плясали, цепляясь за выбоины и камни, но каким-то чудом приставали всегда аккурат к левому краю дороги. Человек даже не смотрел в их сторону – видимо он знал, что баки никуда не денутся.
Это был еврейский квартал.
тайна третьей планеты
Мы ушли, так и не дождавшись арендаторов (кто-то там что-то перепутал то ли с местом, то ли со временем, может и мы, но скорее они). Впрочем, мы и так занюхнули достаточно. Вторая хата была далеко на севере, на конечной пресловутой линии Northern, и расписана где-то на 5 не то 6 вечера. А времени было всего полдвенадцатого. Медленным шагом мы дрейфовали в сторону метро, на ходу пытаясь вызвонить ещё одну – третью – хату.
Третья хата была в духе Сергуна, и нам с ней как-то невезло. Судя по фоткам она располагалась на отшибе от дороги, среди каких-то кустов, и по виду напоминала летний лагерь. Мы звонили им раз пять, и каждый раз кто-то новый старательно записывал все детали – и не перезванивал. Делать нам всё равно было нечего, и после очередной попытки мы решили пехом двинуться в сторону второй северной.
В Лондоне есть несколько больших дорог, полосы эдак по 4. Одна из них это внутреннее Лондонское кольцо. Уровень шума там примерно такой, как на мосту над красильным цехом на Запорожской (в славном городе Минске), или на железной дороге над Москва-рекой в районе Новощукинской. Правда, с той разницей, что в Лондоне двухэтажные жилые дома с черепичными крышами стоят прямо вдоль дороги, в десятке метров от дорожного полотна.
Мы продвигались вдоль упомянутого полотна, как вдруг неожиданно отозвалась третья хата. Слышно было плохо, даром что я и в лучшие времена не особо разбираю телефонную речь, но каким-то чудом удалось договориться, что мы прямо щас сорвёмся и махём на хату. Мы бодро двинули назад к метро. Боевой дух, слегка прибитый перспективой до вечера мотаться без дела, креп на глазах.
После метро в поездах дышится совсем легко.
Мы приехали слегка раньше времени и пошли прямиком в лесной квартал. Вообще, мы проделали почти полный путь назад до дома: так уж случайно получилось, что третья хата располагалась примерно в сорока минутах пешкодрала от старой. Поэтому места нам были довольно знакомые, а железнодорожная станция так и вообще: Сергун каждый день на ней останавливался. Это была одна из больших развязок с кучей полос, где встречаются разные ветки поездов.
Было около часа дня, и под палящим Лондонским солнцем (анормально жарким, как напоминает нам добрый друг синоптик) голова начинала трещать по шву. Я всё больше склонялась к мысли о бутылке с водой. Тем временем местность менялась: отдельно стоящие деревья постепенно густели и там-сям возникали куски травы. Вскоре мы заметили, что идём по местам, подозрительно напоминающим дворы. Лопни моя голова, но так оно и было: самые что ни на есть дворы. Трёхэтажные дома, перемежающиеся полосками гаражей, а кое-где мы приметили даже пару скамеек.
В одном из дворов, который мог бы оказаться нашим, мы сели на край скамейки (она поросла каким-то плесневелым мхом) и минут десять просто сидели. Мы слушали шелест ветра в листьях. Звук тишины, от которого уши давно отвыкли.
Потом (оставалось ещё минут сорок) навернули квадрат по району – обошли то бишь квартал. В основном мне запомнились сухие сосновые иголки и палящее солнце. Сосны – это лучше и не придумаешь. Верный знак того, что ты уже где-то на окраине, близко к черте города, и скоро пойдут болота, птицефабрика Крупской, колючая проволока, пыль, сторожа с собаками, промзона и далёкий город, куда надо вернуться до ночи. Если ты туда дошёл, значит ты далеко продвинулся.
А Сергун просто любит, когда много травы, деревьев и всяких зайцев.
В хате в то время кто-то жил (они все были на работе – дверь нам открыла девушка из агенства), поэтому рассматривать её было неловко. Мы только мельком глянули во все комнаты и из плохого отметили журнальный стол, очередной диван и кровать с пуховыми перинами по пояс. Но это всё ерунда, хата по соглашению сдавалась без мебели. Мы как могли застолбили её за собой и двинули дальше.
спасибо поляку
В тот день мы мотались до вечера (снова на север на чёрном Northern, потом снова на юг – домой), на следующий день мотались на восток – посмотреть на какой-то пластмассовый небоскрёб отельного типа с евроремонтом и швейцаром на входе. Это всё было так, для общей эрудиции. Какой дурак променяет сосны и дворы на евроремонт и швейцара.
Недели через три мы собрали манатки и просто и бесхитростно махнули в сторону сосен.
Ну то есть как – махнули. Мы за несколько дней вперёд заказали грузовое такси, нечеловеческим усилием воли собрали к 12:00 вещи и нагло ожидали, что вот щас раздастся звонок и весёлый фургон повезёт нас в лес. Такси, однако, пока не звонило. Сергун ходил от окна к окну, рассматривая подъезжающие машины: каждые пару минут в наш двор заруливал очередной фургон, идеально подходящий под описание грузового такси. Меня же, честно говоря, отсутствие машины не столько беспокоило, сколько радовало – я в это время отдавала последний долг нашему другу дивану (проще говоря, дрыхла после отмывания жира и распихивания запасов еды по мешкам). Сергун после детского сада днём спать уже больше не может, он даже в транспорте не спит.
Хорошенько поспав, я решила что неплохо бы и поесть и принялась за остатки яблок (одно даже удалось подсунуть Сергуну). Такси однако не ехало, и на звонки они не отвечали (поначалу мы звонили каждые 15 минут, потом уже реже – раз в полчаса). Мясо в выключенном холодильнике понемногу будоражило мне мозг: как там оно, уже хлюпает, или всё ещё покрыто инеем?
Потом нас спас поляк. Мы позвонили наугад по объявлению, и нам жутко повезло попасть на этого человека. Он сказал, что кидалово с переездом для Лондона – обычное дело. Что какие-то люди четыре раза подряд заказывали такси и их кидали. Ехал он проффессионально, задворками в объезд пробок, а денег взял совсем мало. Спасибо ему!
летняя физ-мат школа под Київом
Меня парило только одно: новая хата была слишком хороша. Меня парило это наподобие как когда ты купил новые штаны на замену старым, истлевшим в прах после многолетних стирок. Смотришь на старые штаны, и думаешь: ну как их выкинуть, когда они пережили столько всего. Неужели теперь ты настолько дряблый и одутловатый, что больше не годишься для них.
Должно быть какое-то неудобство, чтобы чувствовать, что ты на плаву. А тут ещё дорога сломалась – так то бы я прибила дурацкие мысли безжалосным забегом на издыхание.
В такие моменты я думаю, что у этого есть другая сторона. Да, ты старый и одутловатый, но ведь ты и хотел таким быть. Сидеть за компом и вершить великие дела, пока красные высохшие глаза не вывалятся из орбит. Думать до последнего издыхания, а когда твоё рыхлое, толстое, жалкое тело откажется дальше давить на кнопки – упасть и лежать в направлении мечты.
Ну ладно, ладно, нечего уж так драматизировать. :D
С хатой меня просветлила очень простая мысль: она не наша. Сразу стало как-то легко дышаться, да и чувство проклятого буржуйства прошло. А с дорогой, честно говоря в последние пару недель я и так не бегала, потому что совсем времени не остаётся на Дело со всеми этими переездами. Дело для меня – это работа, а кто не работает, тот ест и жутко страдает от несварения совести.
Кстати СергейАнатольич имеет обыкновение старые штаны рвать на куски.
картинки наконец
Чтобы сделать фотки, я урвала не самое мутное утро и захватила фотоаппарат на станцию провожать Сергуна. По нынешним временам все делают фотки на так называемый “ещё и телефон”, но мне ближе ретро-мыльница. В тот день был неожиданный адский дубак, так что на обратном пути я передвигалась бегом, наспех делая фотки. Но вроде получилось правдоподобно. :)
Начинается всё со станции East Croydon:
Это довольно большой вокзал, и в том числе там проходит единственная в Лондоне трамвайная ветка.
Рядом со станцией стоит такая же Кукуруза, как на Комаровке. Через пару дорог за ней начинаются дворы:
Через квартал снова дорога, и за ней уже наши дворы:
Это наш дом спереди и сзади. Хата на самом верху: угловая, слева от подъезда. Ну то есть как угловая – окна выходят на три стороны света: северное окно над подъездом это спальня, южное окно это зал и кухня, а боковое квадратное окно в торце дома – ванная.
Подъезд для Лондона это редкость. А уж мусорка у нас просто царская:
Спальня. Деревянная решётчатая дверь шкафа – по цвету самое то для Занозы. :)
Дорогу мы при переезде сломали. Точнее, мы потеряли от неё важную деталь, без которой она не заводится. Спи с миром, храбрая дорога! Многие километры мы отмотали вместе.
Из окна спальни видно дерево с тёмными листьями. Вдалеке за мохнатыми верхушками видна та самая Кукуруза.
Это зал, он же кухня. Из южных окон видно совсем другое, редкое дерево с большими светло-зелёными листьями. Когда на нём много листьев (а щас они считай что обвалились), то оно закрывает собой вообще всё, и получается что мы живём в дереве. Оттуда наползают табуны божьих коров, а по веткам ходят белки (кота учёного пока не видать). Каждое утро прилетают зелёные попугаи и лущат стрюки с дерева, а потом (всегда примерно в одно и то же время) прилетает сорока и многозначительно смотрит в окно. Возникает чувство, что ей только что не хватает приподнять шляпу со словами “как жизнь, товарищи?”. :D
Вид из кухни на зал.
Окна зала: трава под деревом.
Это вот что-то типа земли в подвесном корыте за окном. А справа наши добытые в разных походах шишки и куски коры:
Снова трава (её там много):
Ну и самое главное: стол.
Этот стол, он прекрасен со всех сторон. Это одна из так называемых Абсолютно Хороших Вещей.
Два боевых стула, добытых путём очень и очень непростых махинаций: пришлось ехать на склад в странном подвале, где они были засыпаны пылью и навалены многоуровневыми кучами. Мы ходили по погребу, понемногу разбирая завалы и сметая пыль каким-то ничтожным куском туалетной бумаги. Сергун высмотрел самый пыльный стул, оказавшийся единственным таким на всё складе (и очень классным) и выдал его мне. А себе купил сеточный и на кожаном не сидит, хотя я знаю что он ему нравится. Сеточный – это какой-то известный, их там было много в разных вариациях. А кожаный нам продали за копейки – они даже названия его не знали. Потом мы нашлм на нём лейбу и Сергун загуглил – оказалось, что этому стулу 13 лет, сделан он был в Щвейцарии и стоит какое-то баснословное бабло.
Я могу сидеть на нём по-турецки и даже заезжать в такой позе коленями и подлокотниками под стол.
Диван, оставшийся нам в наследство, оказался не так уж плох. А вот типичный для Лондона бумажный фонарик вместо плафона:
Мы вкрутили туда сильную лампочку дневного света, и теперь у нас в темноте яркий белый свет. А темнота тут сырая и чёрная в отсутствие снега.
Тут заряд кончился, так что встоенный в стену унитаз вы уже не увидите. Зато хорошо видны два крана: с горячей и холодной водой. Причём под горячим вода-таки слишком горячая даже для людей, привыкших заливать кипящий кофей прямо в желудок. Ох уж эти британцы. :)
Джо Сальный Вихор развiтваецца з вамi, щурясь напоследок своим единственным открытым глазом.
comments powered by Disqus